Участницам Pussy Riot продлили арест до 24 июня. Интервью с протодиаконом Андреем Кураевым

/>
— Входит ли в права граждан свобода плясать в чужих соборах?
— Нет, не входит. Свобода движения моего кулака кончается там, где начинается ваше лицо.

— А свобода устанавливать правила поведения в своем соборе?
— У любой частной корпорации, каковой с точки зрения права является церковь, есть право в рамках общего законодательства устанавливать правила поведения на принадлежащей ей, или арендуемой ею, территории. Тот, кто начнет бесчинствовать в частной клинике или в частном университете…

— Его выведут.
— Ну да, а государство оправдает действия охранников, а если надо, то привлечет и силы своей полиции.

— Кажется, церковь изнутри, сама себе, кажется слабой и гонимой, а снаружи — большой и очень сильной…
— Почему только снаружи? У меня тоже возникает такой когнитивный диссонанс. Вот, скажем, 22 апреля был молебен у храма Христа Спасителя — замечательное само по себе действо. Замечательная по своей глубине прочитанная молитва, много хороших искренних лиц. Сама картинка доставляла мне огромное удовольствие. Но знаете, как бывает в интернете — изображение немного зависало, отставало от звука, и тем заметнее было, что аудиоряд входил в противоречие с видеорядом. Видеоряд показывал мне церковь торжествующую, множество священнослужителей в богатых облачениях, которые свободно исповедуют свои взгляды. Тысячи людей их внимательно слушают, тысячи полицейских их охраняют, дело происходит в прекрасном соборе, а государственные телеканалы все это бесплатно транслируют. А при этом на звуковой дорожке звучит, что церковь преследуема, что вот-вот этот храм взорвут, а нас начнут расстреливать. Шло нагнетание страха. Очень знакомая методика. Так иудейские лидеры сгоняли свою паству в гетто (чтобы легче было ее контролировать), а для удобства сгона все время пугали вот-вот имеющими начаться погромами. Это навязывание негативной солидарности перед лицом предъявленного общего врага. «Темные силы нас злобно гнетут», но «в ответ мы еще теснее сплотимся».

— Что же делать?
— Быть честными, вот что. И ясно различать — где негативная реакция на меня как на христианина, а где — реакция на меня же как на плохого христианина. Нечестно критику меня за то, что во мне есть плохого, выдавать за критику того, что во мне есть святого. Эти пиар-апологии слишком памятны по политике 90-х: если какой-то губернатор чувствовал, что его сейчас припрут за коррупцию, он срочно становился публичным политиком, чтобы потом при возбуждении дела сказать — это политический заказ.

— С другой стороны, у либеральной общественности, кажется, есть такая же проблема в осознании своей силы и влияния. Они тоже представляются себе слабыми и беззащитными.
— Это часть их