“Добро пожаловать в каторжный край”.

ходить на службы стал сильно позже, в самом начале девяностых годов. Хотя я родился и жил в Рязани, каждые выходные приезжал в поселок Мурмино к родным. С семи лет ходил в сельский храм от случая к случаю, а лет с десяти уже регулярно, каждое воскресенье. На тот момент родители мои не были воцерковлены. Это громко прозвучит, но пришли в храм они вслед за мной. Впрочем, это обыкновенная история людей того поколения.

—Вы стали ходить в храм регулярно на волне общей моды? В 90-ые многие хлынули в церковь.

— Помню в нашу школу приходили разные сектанты: иеговисты, баптисты. С моим соседом по лестничной клетке мы даже участвовали в одном образовательном проекте. Ответили письменно на какие-то вопросы и получили по почте свидетельство от этих самых баптистов, подарки. Понятно, наш интерес был следствием не только недостатка религиозной литературы, но и некоторой жаждой знания. Кстати, на Дальнем Востоке, где я служил, многие священники пришли к православию, познакомившись с христианством через схизматиков.

Каждое воскресенье я ходил с бабушкой в церковь, потому что носил за ней стульчик. Она была инвалидом, передвигалась с трудом, а уж стоять на службе вообще не могла. Помню, как-то раз она не разбудила меня и ушла в церковь одна. Я очень расстроился.

— Когда тебе десять лет, хочется гонять в футбол, а не в храме стоять и слушать речь на непонятном языке. Что же вас так привлекло в церкви?

— Я рос обычным ребёнком, не был обделен общением со сверстниками. Играл в дворовые игры, но и храм мне было интересно посещать. Это не было какой-то двойной жизнью: тут – «сорвиголова», здесь – «пай-мальчик».

Как-то пришел домой после службы ближе к часу дня. “Долго ты. Тебе ключи доверили, храм закрывал?”, — спросила бабушка. “Практически”, – ответил я. В тот день было венчание. Я впервые такое видел, не мог не остаться. Это невозможно было описать словами: какая-то неизвестность, чистота, святость. Это очень меня внутренне привлекало в богослужении и по-новому раскрылось в венчании. В какой-то момент ровесники начали дразнить меня “попом”. Я не обижался, тем более, что под влиянием собственных бабушек они сами заходили в храм перед школой. Дважды в год – на Рождество и на пасхальный крестный ход – все приходили в церковь.

Велосипед, рыбалка, даже сенокос, который я ужасно не любил, — все у меня было. Дед с бабушкой вели домашнее хозяйство. Я гулять не выходил, пока грядки не прополю. Тогда косить сено