Каково быть арабом-христианином в Израиле

были из еврейских семей, приехавших из Ирака и говоривших по-арабски. И никакого разделения между нами не было. Мы были в курсе всех религиозных праздников и событий друг у друга. А все разделения — чисто политические.

Евреи тоже всегда жили в этом регионе, не только в древности. Было Тивериадское еврейское княжество. Был Цфат, со всей своей духовной и мистической традицией. В основном они были арабскими евреями, говорившими друг с другом и со своими соседями по-арабски. Была большая община в Шфараме, сохранившаяся до сих пор. Была община в Кфар-Ясифе — галилейском селении, где много православных. Были еврейские общины среди друзов. При турках еврейское население увеличилось. Такие еврейские семьи сохраняются в Галилее и сегодня. Поскольку Иерусалим для евреев был римлянами запрещен, многие пришли на север, в Галилею и в Верхнюю Галилею.

— После возвращения в Галилею и рукоположения школа стала одним из ваших главных служений?

— В 1974 году, когда я был приглашен в эту школу, где мы с вами сейчас беседуем, ее собирались закрывать. А мне в ней надо было работать, хотя я и не люблю школы. Не люблю как систему. И я попросил у нашего епископа «carte blanchе», прежде чем мы ее продадим или закроем.

Та идея, которая для меня была тогда очень важна — это идея гражданства. Даже не религиозная идея. Если я не имею здесь всех прав, даже если я не полностью равен с евреями, тем не менее я член израильского общества. Внутри израильского общества мы, христиане, относимся, так сказать, ко второй категории, после ашкеназских евреев. К христианам тут даже лучше относились, чем к восточным евреям. Так что потенциал у нас был огромный. И в этом направлении нужно было действовать.

Я начал с того, чтобы у нашей школы были все права, которые должна иметь израильская школа. Чтобы государство участвовало в расходах. Дискуссия об этом заняла шесть лет. В результате все наши школы были признаны. Государство их признало и начало участвовать в расходах. Но это получилось, поскольку для меня была очень важна та идея, что мы — граждане Израиля, я — гражданин Израиля. В итоге получилось создать три школы. Условие участия государства было в том, что школа должна будет оставаться школой по крайней мере в течение 25 лет. Хотя в итоге она остается школой гораздо больше: мы их создавали не для чего-то другого.

Первым делом нужно было открыть нашу школу для мусульман. Изначально она была христианской школой,