Где должен быть христианин, если начинается буря

ресторан-закусочная. Это в буквальном смысле горница, подобная той, где собирался Христос со Своими учениками. И я очень рад служить в таком храме, потому что он всегда напоминает мне о самом главном: мой храм — это люди, которые там находятся, а не здание. Это община.

Наш приход был основан в 1936 году русскими эмигрантами, такими как богослов Владимир Лосский, иконописец Леонид Успенский (он же написал иконостас), митрополит Антоний Блум. Это были люди, живущие идеями Поместного собора 1917–1918 года, который думал, как обновить Церковь, приходскую жизнь и церковное образование. Мы живем по заветам этого собора.

С начала 60-х все богослужения в нашем храме совершаются по-французски, но по русской певческой традиции. Поэтому, когда вы попадете к нам в храм, даже не понимая языка, почувствуете себя дома — по церковной музыке легко узнаете тексты.

Одна треть прихожан — потомки русских эмигрантов. Те, кто стали совершенными французами, но были крещены здесь и здесь же состарились. Вторая треть — люди, которые пришли в православие из протестантизма, католичества, ислама. И еще одна треть — те, кто пришли благодаря своему православному супругу или супруге — среди прихожан есть смешанные браки, например, франко-русские, сербо-французские или греко-французские.

У нас есть ежегодное приходское собрание, в котором участвуют все без исключения (около ста человек). Может быть, это необычно для российской действительности, но мои прихожане выбрали меня в священники. У нас действует приходской совет, который решает проблемы на злобу дня, например, ремонт храма или вопросы с налогами, плата за свет. И я тоже плачу взносы, как и все прихожане. Мы как один организм, в котором священник имеет, прежде всего, пастырский авторитет, но в то же время, как и все остальные, он работает, ведет обычный образ жизни.

Приход за последние годы вырос, у нас много детей, и помещение храма не стало вмещать всех, но мы все равно устраиваем чаепития, пикники на природе, думаем поехать большой группой в Россию. Богослужения идут каждые выходные, а на Страстной седмице — ежедневно, и все стараются брать отпуск на эту неделю, чтобы провести ее вместе.

В этот раз на службы могли прийти не больше 2–3 человек. Я не ходил, так как работаю с больными, но священники оставляли для меня Причастие, и раз в неделю мы причащались с еще одним доктором со скорой помощи.

Были случаи, когда мои пациенты догадывались, что я священник, даже практически не общаясь со мной. Помню, подошел к пациенту взять кровь и в это