Где должен быть христианин, если начинается буря

историческом факультете в Университете Париж 8, защитил магистерскую диссертацию по истории Русской Церкви в эмиграции.

Там же я встретил свою супругу, женился. Мне нужно было на что-то жить, а приход не кормит священника. И я стал думать, что делать, и решил вернуться к своей первой любви — медицине. Супруга и прихожане поддержали меня, я сдал вступительные экзамены и поступил в институт подготовки медработников. То есть, с одной стороны, я был вынужден искать работу, но с другой — Промыслом Божиим нашел то, что мне с самого начала было близко.

Эмиграция — это все-таки испытание. Мы, эмигранты, как деревья, которые вырвали с корнями и перенесли в другое место. Учимся пускать корни в воздухе, как орхидеи, и адаптироваться. Мы не знаем, почему такими путями Господь нас ведет. Может быть, это не для нас даже, а для наших детей…

Некоторые священники спрашивают, нет ли у меня раздвоенности — в будни я медбрат, а по выходным — священник. Но я себя так вообще никогда не ощущал, ни на минуту. Прежде всего я священник, но нельзя сказать, что становлюсь им, только когда надеваю священнические одежды.

Священник — это не какая-то роль. Мне кажется, это прежде всего самоощущение. Священник — это тот, кто молится. Сейчас у меня в отделении есть молодая пациентка, которая сразу же после родов попала к нам. Ее жизнь в опасности, и, конечно, я молюсь о ней, я с ней разговариваю — она находится в полудреме…

И я не могу назвать храм «работой» — для меня это место молитвы, возможность посвятить Богу плоды своих трудов. Помните, как ветхозаветный Авель, который приносил на жертвенник плоды своих трудов. Я, как и все мои прихожане, равным образом тружусь, каждый на своем месте.

Я думаю, каждый христианин должен вносить некий духовный смысл в то, что делает в светской жизни, чтобы расти как личность и действительно продолжать миссию Христа на земле. Профессия медбрата помогает мне быть священником, она меня дополняет, держит в равновесии, смиряет. Позволяет чувствовать жизнь, обязывает говорить с прихожанами не на ангельском языке, а на человеческом.

Мой храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» и преподобной Женевьевы Парижской находится в самом центре столицы — на улице Сен-Виктор в историческом Латинском квартале. На храм в современном понимании он внешне совсем не похож, а скорее — на кафе. Раньше здесь и был маленький