Владимир Высокий - в канун именин

В канун его именин, до которых он не дожил буквально пару дней, если, конечно, был крещен — и именно с именем Владимир, что в случае вероятного крещения в Армянской Церкви далеко не столь очевидно, прислушаемся к его стихам. Это о них, о стихах, он напишет с горечью:

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья — известные поэты:
Не стоит рифмовать «кричу — торчу». И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты,
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты. Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут — отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз. Но знаю я, что лживо, а что свято,-
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята,-
Мне выбора, по счастью, не дано.

Это стихотворение «Мой черный человек» датировано 1979 годом. И о каком суде идет здесь речь, о каком пути и о каком выборе, как кажется, пояснять не надо. Высоцкий, по точному замечанию Дмитрия Быкова, сжигал себя дотла, но по другому не мог и не умел, да и не хотел.

При этом его внутренний путь пролегал через Шекспира и Пастернака, включая «Гамлета», написанного одним и переведенного другим, через Брехта и Маяковского, каждый из которых сумел претворить, соответственно, театр и поэзию в жизнь, — в общем, через те материки и архипелаги, на которых остались следы и Неведомого Бога, и невиданных зверей. И на этом пути, скорее, ближе к его концу, Высоцкий поднялся над эпохой и, словно шторы, раздвинул те горизонты, что многим из нас застили Небо:

В синем небе, колокольнями проколотом, -
медный колокол, медный колокол -
то ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом -
чтобы чаще Господь замечал.
Купола, 1975.

Но и враг рода человеческого, увы, тоже делал свое черное дело. Отсюда молитва, растворенная последней надеждой на то, что как-нибудь удастся совладать с судьбой, обернувшейся роком, схватившей за кадык и уволакивающей в никуда.

Вот эта молитва, положенная на стихи менее чем за два месяца до исхода:

Две просьбы М.Шемякину — другу и брату
посвящен сей полуэкспромт.Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня.
Но вместо них я вижу виночерпия,
Он шепчет: «Выход есть, — к исходу дня -
Вина! И прекратится толкотня,
Виденья схлынут, сердце и предсердие
Отпустит и расплавится броня!»
Я — снова