Вера 20-летних в эпоху Tinder

По крайней мере, так было в моем окружении. Поэтому я не могу сказать, что я неверующий.
 

– Ты читаешь Священное Писание?

– Да, когда мне плохо. Тогда открываю его, читаю, нахожу какие-то ответы на свои вопросы, и становится как-то легче. Был период, когда я много читал труды древних отцов Церкви, которые писали о том, что Бог – это любовь. Один из любимых – Исаак Сирин.

– Ты чувствуешь потребность в исповеди?

– Хочется выговориться, и есть в чем покаяться. Но тут смущают три вещи. Во-первых, смысл этого раскаяния. Часто мы приходим, говорим о каких-то незначительных проступках или о том плохом, что делаем из раза в раз. Зачем просить прощения постоянно за одно и то же? Во-вторых, о каких-то действительно стыдных поступках ты не то что никому не говоришь, ты и самому себе не можешь сказать честно, что глубоко не прав. В-третьих, зачем идти признаваться священнику, который может дать тебе наказание, епитимью наложить?

Нет, я ни в коем случае не умаляю роль священника как проводника между мной и Богом. Речь о том, что у нас могут сильно расходиться мнения о том, что нормально, а что нет. Эти нестыковки меня смущают. Поэтому я, скорее, стараюсь каяться мысленно. Просто говорю про себя: «Господи, прости». Но, наверное, это не совсем правильно.

– Тебе обидно, когда рядом кто-то неуважительно отзывается о Боге, о Церкви?

– Ты про оскорбление чувств верующих? Еще не хватало!

– Есть смысл в литургии?

– Ох, это прямо готовый заголовок: «Иван не видит никакого смысла в литургии». Но кто я такой, чтобы не видеть смысла в литургии? Я не всегда понимал какие-то отдельные ее части, в смысле на слух не воспринимал. Но я помню, меня всегда восхищал момент, когда возглашают: «Святая святым!», и начинают причащаться священники. Это так сильно, это производит впечатление.

– Некоторые приходят к вере из страха смерти. Это нормально?

– Не знаю, не берусь судить. Пришел так, ну и ОК. Главное – что пришел. У меня просто никогда не было страха смерти. То есть я понимаю, что в любой момент могу умереть. Что теперь, жить в постоянном страхе?

Недавно летал на Superjet. Я прекрасно знал обо всех неудачных перелетах этого лайнера, но деваться было некуда. Лечу, про себя молюсь. Осознаю, что могу сейчас просто не сесть на землю. В голове мысли: обидно, что так мало прожил. Но панического страха нет. Все мы когда-нибудь умрем. Лучше, конечно, чтобы это случилось не слишком рано. Пожить-то хочется, мне всего 20. Ну а что будет после жизни – какая разница? Когда умру, тогда и посмотрим.

Подбор материала Ксения Айсина Pravmir.ru