Вера 20-летних в эпоху Tinder

это Бог в душе. С Ним можно общаться в любом месте, в любое время: благодарить или просить о помощи. Мне кажется, работа, наоборот, приближает к Богу. Когда я работаю, часто к Нему обращаюсь. Например, когда осознаю, что ни на что не могу повлиять, говорю: «Господи, верую, пусть будет так, как Тебе угодно». У меня с Богом немного утилитарные отношения. Это, конечно, нехорошо, но как есть. При этом мои просьбы Бог обычно исполняет.

– Раз просьбы исполняет, то в церковь ходить необязательно?

– Мне в последнее время все меньше хочется. От прихожан требуют бесконечного самоуничижения, признания себя червем, прахом земным и все в таком духе. А ведь Бог – это в первую очередь любовь. Возможно, в детстве меня перепичкали походами в церковь. Не хочешь, а все равно надо. Зачем?ъ
 

Думаю, у человека нового поколения не очень получается верить в Бога. У него есть вера в себя: зачем нужен Бог, это все выдумки, есть только человек – венец природы? Но это ошибка. Не так важно, как это называется: Бог, судьба, вселенский разум или как-то еще. Но ведь когда ты делаешь что-то плохое, тебе что-то нехорошее прилетает в ответ. И невозможно объяснить, как это работает, такие закономерности неподвластны человеку.

– А как ты ощущал веру в детстве?

– Мой дедушка был послом в Израиле, так что мы с семьей какое-то время жили в Иерусалиме, я там вырос. Мы часто бывали в Гефсимании, там была прекрасная монахиня Мария, с которой мы проводили много времени. До сих пор Иерусалим – один из моих любимых городов, там мне просто хорошо. Иерусалим замечателен тем, что там уживается несколько религий. И хочется, чтобы так было везде, но, к сожалению, это не так.

Для меня Иерусалим не является каким-то сакральным местом, как для многих. Мне там просто очень уютно. И там все очень простые и добродушные. Монахи ходят по улицам, смеются, в баскетбол играют на площадке. Вот там все живут в мире и любви, а это – суть христианской веры.