Батюшка, помолитесь за меня». Что не так с этой просьбой?

бывает.

Поэтому когда мы просим даров Божиих, за каждый дар Божий, за каждое слово мы отвечаем. Поэтому если я действительно прошу у Бога смирения, зная, как это смирение дается, то я готов на этот путь и Бог меня на этом пути не оставит. Просто так просить смирения или терпения бессмысленно.

— Я не до конца понимаю, когда говорят: «Мне Матронушка дала ребенка». В каких случаях обращаются к святым, если, по-моему, все дает Бог?

— Вы не должны обращаться к святым, если у вас нет в этом никакой потребности.

Почему люди молятся святым? Они молятся по-разному. Те люди, которые стоят в этой многотысячной очереди к Матронушке, им во многом совершенно наплевать, кто такая Матронушка и кто такой Бог. Они пришли, потому что там просто работает. Это вопрос чисто магического обращения к чему-то неизвестному, что может тебе помочь, поэтому это я не могу комментировать.

Я обращаюсь только к тем святым, которые являются моими друзьями, и обращаюсь так, как обращаются люди к друзьям. Когда я кого-то из святых принял в сердце и очень полюбил, таких немного, тогда я прошу у них помощи тоже в какие-то определенные моменты.

— Как у друзей?

— Как у друзей, да. В принципе, такого пантеона святых, которые существовали бы для меня, как те, которым надо обязательно молиться, у меня нет. Я к этому отношусь совершенно спокойно, потому что в первую очередь молюсь самому Богу.

Святые прошли этот путь к спасению, они полюбили Христа. Мне тоже хотелось бы полюбить Христа, как любил Его Силуан Афонский, или как любил Софроний Сахаров и многие другие, или как Нил Сорский, или как Максим Грек, как Сергий преподобный, как Серафим Саровский. Мне бы тоже очень хотелось научиться этой любви. В этом смысле они мне полюбились, поэтому я знаю, как к ним обращаться.

Почему я к ним обращаюсь? У меня есть для этого основание внутреннее, а к Матронушке я не обращаюсь, потому что меня ничего с ней не связывает.

Если у вас есть кто-то из святых, которого вы любите, я думаю, что вы так же легко сможете и с ним поговорить, и обращаться к нему за помощью.

— Это не я говорю. Я просто напоминаю то, о чем говорит Христос, когда учит нас молитве: «Не будьте в молитве многословны». То, чего мы никак не можем исполнить.

Я думаю, что такой опыт бессловесной молитвы может быть у любого человека. В тишине, в красоте, в каком-то состоянии замершем, в божественном прикосновении не обязательно что-то говорить. Иногда это просто к тебе приходит, как божественное явление и благодать, которая не даст тебе и слова сказать, когда это с тобой случится.

Вы понимаете, что мне кажется неправильным? Церковь разделена на какие-то касты сверхпосвященных, которые умеют молиться, и каких-то простых людей, которые молиться не умеют, поэтому они все время говорят: «Батюшка, помолитесь за меня».

Почему кто-то считает, что батюшка может молиться лучше, чем не батюшка. Почему существует такое мнение, что у мирян, у царственного священства нет молитвенного опыта, молитвенной свободы ровно в такой же степени, как у священства? Мы разные церкви, что ли? Мы разные Евангелия читаем? Мы по-разному причащаемся святых Христовых таин?

Нет, конечно. У нас молитвенный опыт может быть совершенно равным. Просто мы об этом не задумываемся, мы боимся себе позволить этот личный молитвенный опыт, а из него состоит, между прочим, духовная жизнь. Вот она где!

Центр духовной жизни — это молитва и есть. А мы все время думаем, что кто-то за нас помолится. Записочку напишем, с акафистами молебен, или какую-то особенную с тремя галочками и с просфоркой, чтобы нас как следует помянули на проскомидии. Какой в этом смысл? Не в этом все дело. Дело в личном опыте богообщения.

Подбор материала Ксения Айсина pravmir.ru.