Батюшка, мне "СДЕЛАЛИ!"

в это.

И вникаешь… И выясняется… Всякое выясняется. Например, что мужчина уже неоднократно был женат, что от первого брака остался у него сын, от второго — дочь, алиментов он не платит, потому что жены «сами виноваты — нечего теперь», нынешней супруге он изменяет, но «ничего страшного в этом нет, поскольку она об этом не знает, и вообще он любит ее и о ней заботится».

Или что женщина сделала несколько абортов, потому что «время было такое, надо было личную жизнь устраивать, карьеру делать», а теперь у нее сын, с которым она не то чтобы потеряла сердечный контакт, но и первоначально его не имела. Или… Много еще можно этих «или» назвать — жизнь ими переполнена просто. И при этом при всем человек, с которым ты беседуешь, на исповеди не был никогда и смысла в ней не видит никакого.

Ведь, во-первых, «он живет, как все, ничуть не хуже, а, может, и получше некоторых даже», а во-вторых, «зачем вообще это посредничество, неужели нельзя самостоятельно, напрямую, общаться с Богом?» Он бы и вовсе к священнику не обращался, просто подумал: вдруг тот знает что-то о том, как быть, если тебе «сделали»?

Священник знает — как ему не знать! Он даже знает, кто именно сделал и что, и потому права на молчание у него не остается.
— Так это же вы все и сделали! — восклицает он.
— Я?! — удивляется человек,— как это, я?
— Да ведь вся жизнь ваша — это постоянное, ни на минуту не прекращающееся восстание против Бога, вы, как апостол говорит, словно нарочно решились искушать Его (см.: Деян. 5:9). Зачем кому-то что-то вам «делать», когда вы сами, своими собственными руками столько лет разрушали свое благополучие?..

Я не спорю: бывает и так, что ко всему прочему человек действительно столкнулся с чем-то по-настоящему темным и мрачным — еще более темным и мрачным, нежели его небогоугодная жизнь. Но откуда это темное и мрачное получило силу вредить ему и власть над ним? Оттуда — из жизни его, из поступков, из забвения о самом главном: о Боге и о законе Его.

И никакие «внешние воздействия» не помогут ему, пока не решится он помочь себе сам, пока не подойдет к необходимости переосмыслить пройденный до этого мгновения путь, пока не решится на подлинное покаяние, основанное на этом переосмыслении и чувстве виновности перед Богом. Пока не решится стать другим — таким, каким хочет видеть его Господь.

Говоришь об этом столько раз, что возникает чувство дежавю. Но говоришь и говоришь. И, слава Богу, иногда удается достучаться до сердца пришедшего к тебе. Но часто не удается — что ни делай, как ни бейся. И уходит человек, разочарованный в тебе и в Церкви. Уходит, конечно, не просто так, а к кому-то другому, кто, как он полагает, сможет ему, в отличие от тебя, помочь.

К тому, кто ему действительно, как он это называет, «сделает». Так трудно человеку поверить, что зависит все только от него, что он сам, будучи сотворенным, является вместе с тем творцом своей собственной судьбы! Так хочется, не теряя дарованной ему свободы, переложить нерасторжимо связанную с ней ответственность за свою жизнь на кого-то другого!

…И смотришь на это, и скорбишь, и понимаешь, что ничего больше поделать не можешь — это не просто случайность, это не ошибка какая-то, это выбор. Выбор, на который свободный человек имеет право и за который обязательно придется отвечать.

автор игумен Нектарий (Морозов)
источник правмир.ру
подбор материала и публикация Анна Ушацкая