«Мы места злодеяний превращаем в места памяти». Историк репрессий Анатолий Разумов – о деле жизни, лживых сведениях и личной боли

и в лагере продолжали молиться, – с религией же надо было бороться! И вот тех, кого расстреляли в лагере, бухгалтерия отмечала как переведенных в другой лагерь. Никто не знал, что они расстреляны. Мне такая формулировка говорит сразу, что тут что-то нечисто, что-то не так.

Всем, кто ко мне обращается, я говорю: узнавайте, в каком лагере он был, а потом пишите запрос в ФСБ, в МВД – установите судьбу. В случае с Кудрявцевым после долгих тяжб и переписок в органы ЗАГС из архива силовых структур были присланы копии документов о расстреле Василия Николаевича, чтобы родственники оформили свидетельство о смерти. И если лет 20 назад в бланке свидетельства прямо писали «причина смерти – расстрел», то теперь этого избегают.

– Почему?

– Конечно, под предлогами благовидными: «Хорошо ли, что мы в свидетельстве что-нибудь такое пишем, тайну раскрываем?» И так далее. Придумывают всякие гибридные формы. Пусть будет хоть неполная правда. Родные Кудрявцева все-таки добились, чтобы в сопроводительной справке была указана настоящая причина смерти.

Так получается не у всех. В некоторых регионах силовые органы всячески увиливают от своей обязанности передавать сведения в ЗАГС. И когда мы работали над электронной Книгой памяти «Блокада», оказалось, что в ней много расстрелянных во время Большого сталинского террора. Их родственникам до начала 1960-х годов выдавали лживые свидетельства о смерти родственников, а даты смерти разбрасывали на время войны. Человек расстрелян в тридцать седьмом году, а пишут, что он умер в 1942-м от цирроза печени. Такие сведения органам ЗАГС передавали органы госбезопасности, поэтому так и фиксировалось.

На сегодняшний день, учитывая подобные казусы, силовые органы вроде бы передали в органы ЗАГС точные сведения о расстрелянных, но мы о каждом случае просто так не узнаем. Мы будем все время сталкиваться с лживыми сведениями и правдивыми. Их надо проверять. У родственников погибших больше прав ознакомиться с делами. И я всегда говорю им: если есть душевные силы – добивайтесь правды. Понимайте только, что все эти архивные следственные дела – чаще всего филькины грамоты, и на человека там написана чудовищная неправда, чтобы подвести под расстрел. Тому, кто читает неправду, выдержать очень непросто. Жил нормальный человек, а потом выясняется, что он якобы толок стекло, подсыпал и травил людей. Шпионы, конечно, просто пачками, диверсанты. И все посмертно реабилитированы, все оправданы.

– Что значит ваша фраза «Мы стираем заборы и перегородки в памяти»?

– Мысль, от которой не отступаю и не стесняюсь