«Мы места злодеяний превращаем в места памяти». Историк репрессий Анатолий Разумов – о деле жизни, лживых сведениях и личной боли

надо копаться в прошлом. Зато мы победили в войне!» Для людей, которые оправдывают злодеяния, не имеет никакого значения, сколько погублено миллионов, потому что для них отдельное имя вообще ничего не значит. Все это мы будем выслушивать бесконечно, поэтому важно не то, когда и сколько имен узнаем, а то, что впереди огромный путь называния всех имен и что каждое очень значимо.

Когда затевал «Ленинградский мартиролог», поставил себе такую задачу – не пропустить ни одно имя из тех, кто был расстрелян в Ленинграде или кого готовились расстрелять, но по какой-то причине не расстреляли – были и такие счастливчики. Эту задачу мы выполнили. Имена названы, все до единого.

Дело в том, что худо-бедно, но имена тех, кого в СССР арестовывали и на кого заводили дело, учтены. Со временем почти все будут названы. Вопрос в другом – где и что с человеком произошло, где он пропал без вести или расстрелян, какова его кончина. Хотя узнать это несколько легче, чем о пропавших без вести в войну…

Мы стараемся помогать всем – найти информацию по войне, блокаде, репрессиям. Не разбираю, кто с какими политическими взглядами ко мне обратился. Очень часто люди приходят и говорят: «Анатолий Яковлевич, нам ничего особенно не надо… Нам бы вот только могилку найти». Господи! Да у нас самое сложное в стране – найти какую-то могилку! Задача почти не решаемая. Но сегодня мы так ставим вопрос: хватит, для кого прячем?! Надо открывать места массовых погребений, какие еще не открыты, рассказывать. Люди сами уж сообразят, как и что. От этого Россия не рухнет, а разве что воспрянет, очнется…

– А почему о репрессированных сложно узнать, если все они учтены?

– В тридцать седьмом году властью была придумана эта подлая формулировка «Десять лет без права переписки». Власть и чекисты не говорили, что человек расстрелян, говорили: «Дальние лагеря и без права переписки. Ждите десять лет». И люди наивно ждали. Представляете, какие это были 10 лет? В это время война чудовищная все перемолола… А люди жили надеждой, что переживут войну, а там, глядишь, в сорок седьмом году вернется тот, кто сидит, и нам станет полегче. После войны чекисты изворачивались, когда их спрашивали: «Ну что, где мой родственник?» А тем, кто был очень назойлив и не боялся, выдавали лживые