Доброе слово

Пост есть учительница умеренности, мать добродетели, воспитательница чад Божиих, руководительница беспорядочных, спокойствие душ, опора жизни, мир прочный и невозмутимый; ее строгость и важность умиряет страсти, угашает гнев и ярость, охлаждает и утишает всякие волнения, возникающие от многоядения.

св. Астерий Амасийский

Что принесет в вашу семью приемный ребенок, кроме гнева и отчаяния...

А разве не может быть такого, что человек увидел там ребенка и именно ради него пошел в школу приемных родителей? То есть сработал какой-то эмоциональный порыв, как обычно говорят, «захотел взять сиротку». – Встреча с ребенком действительно может происходить по-разному: в детском доме, где человек работает волонтером, может быть, когда увидел фотографию… Но вообще история про «взять сиротку» – это мотив плохо осознанный. – А какой мотив правильный? – Нет правильного. Но мотив всегда про меня и про то, что я хочу. «Я хочу сделать доброе» – зачем? Что для меня это значит? Как это связано с моим развитием, моими ценностями и стратегиями? Что изменит этот ребенок в моей жизни? Что я хочу получить в результате от рождения кровного ребенка или усыновления приемного? Взгляд на опеку или усыновление сверху – «я сейчас кого-то призрю» – это про неправду. Мне кажется, любой ребенок, кровный или приемный, может дать человеку даже больше, чем ему отдаст родитель. Отцовство или материнство в данный момент жизни для меня ценность? На что я готов ради этого? Готов ли пойти на какие-то осознанные ограничения? Понимаю ли я, что погружусь в многолетнюю кризисную ситуацию? – То есть все-таки усыновление – это кризисная ситуация? – Став приемным родителем, человек обязательно будет переживать личностный кризис, потому что встретится с собой неизведанным, вдруг поймет, что он тоже живой, может испытывать гнев, отчаяние, беспомощность, удовольствие или радость от того, что раньше не испытывал. Это как путешествие на другую планету, и эта планета – ты сам. – Вы ведь это говорите, основываясь и на своем опыте тоже? – Ну, конечно (улыбается). Получается, что у меня изменятся отношения в паре – и это не так, как при рождении кровного ребенка, потому что нет девяти месяцев вынашивания, нет истории про выбор имени, нет биологических механизмов, которые запускают развитие привязанности. Тебе этот ребенок попадает с данностью, с историей собственной жизни, с его травмами. Иногда более взрослым, чем ты сам: допустим, ты не сталкивался напрямую с угрозой собственной жизни, а он неоднократно был в ситуации, где надо было выживать, и тебе это как-то надо принять. А дальше ты надеешься, что и твои близкие обязательно тебе помогут, и соседи будут рады, и школа и сад пойдут навстречу, и общество ужасно любит приемных родителей и вообще тех, кто совершает хорошие поступки – на это же направлена вся социальная реклама. Но на деле ты сталкиваешься с